Глава 17. Новое знакомство
Этот воскресный день в очередное увольнение ничем не отличался от череды замороженных, заснеженных дней начала марта, когда ночами за окнами тихонечко, с надрывом подвывал растрепанный ветер, занося к утру все расчищенные дорожки.
Ярослав, вспоминая дом, сразу представлял хрупкую свежесть плачущих сосулек на южной стороне крыши, когда у проснувшегося солнца не хватало совсем немножко силенок, и они застывали такие длинные, величественные и прозрачные, напоминая о приближении весны.
Здесь, в северном краю, несмотря на сотни километров отдаленности, все равно чувствовалась серьезная близость Арктики и Ледовитого океана. Сосульками пока не пахло.
И какому-то юмористу пришла в голову добрая идея — устроить проводы русской Зимы. К мероприятию подошли основательно. На центральной площади районного городка гремела музыка. На сборной эстраде выступали самодеятельные хоры, натянув свободные сарафаны и рубашки на шубки и утепленные куртки.
В многочисленных палатках, на выстроившихся рядах продавали горячие блины, деликатесы рыбного богатства, замороженные пирожные, торты, традиционные шашлыки и всякую всячину. Дымили огромные самовары, сохранившиеся, наверное, в местном музее, возле которых грелись любители чая и растворимого кофе.
Ребятишки обступили переодетых в скоморохов культработников, которые весело зазывали смелых залезть на гладкий столб за приличными призами, пробежать в мешках, сразиться перьевыми подушками на гладком высоком бревне. Возле шашлыков наливали ледяную водку в пластиковые стаканчики, и многочисленные любители старины, прежде всего, устремлялись именно к жарким мангалам, чтобы согреться «изнутри».
Когда Ярослав вылез из автобуса, на площади уже шли бои за взятие снежной крепости. Организаторы поспешили поджечь огромную кучу дров, вокруг которой самые поддатые уже водили хороводы. Ребятишки катались с большой снежной горы на санках, взрослые — на картонках и шубах.
И весь этот калейдоскоп какого-то безудержного общего настроя на суматоху и беспечное времяпровождение, подкрепленный заметным употреблением спиртного, затормозил Ярослава у небольшой эстрады при входе в парк, где у одной из двух раскрасневшихся ведущих из рук рвались в небо с десяток разноцветных шаров.
Предыдущий песенный конкурс, видимо, только что закончился, потому что баянист с остервенением тер замерзшие пальцы, а девушка в ярком цветастом платке в микрофон тщетно призывала подойти любителей поэзии:
— Я начинаю стихотворение, а вы должны его продолжить! Школьный курс, подходите, и вы получите шарик! Стихи о любви и весне!
Ярослав подошел поближе. Как в детстве, захотелось получить шарик, а потом выпустить его в небо и долго смотреть, как подхваченный ветром, надутый гелием он будет стремиться от земли подальше, в неведомую даль.
Над площадью разнеслись слова Александра Блока, любимого поэта Ярослава:
Да, так любить, как любит наша кровь,
Никто из вас давно не любит!
Ярослав протянул руку к микрофону и продолжил:
Забыли вы, что в мире есть любовь,
Которая и жжет, и губит.
Мы любим все — и жар холодных чисел,
И дар божественных видений….
— Браво, молодец солдат, достаточно! Поднимайся на сцену! Следующее стихотворение:
Как в этом мире дышится легко!
Скажите мне, кто жизнью недоволен,
Скажите, кто вздыхает глубоко,
Я каждого счастливым сделать волен…
— Кто продолжит?
Ярослав покачал отрицательно головой. И тут из немногочисленной толпы зрителей к ведущей вышла девушка:
— Это Николай Гумилев.
Пусть он придет, я рассажу ему
Про девушку с зелеными глазами,
Про голубую утреннюю тьму,
Пронзенную лучами и стихами.
Ведущая возликовала, подтолкнула девушку к Ярославу на сцену:
— А это чье стихотворение?
Среди миров, в мерцании светил
Одной звезды я повторяю имя….
Девушка рядом была так прекрасна в светло-коричневой меховой приталенной шубке, в белой вязаной шапочке, что Ярослав очнулся, когда девушка слегка толкнула его в бок:
— Знаешь? Твоя очередь.
И, когда Ярослав, глядя на незнакомку, прочитал все стихотворение до конца, публика захлопала, а ведущая вручила им по два шарика и объявила следующий, танцевальный конкурс. Ярослав помог девушке сойти со скользких ступенек. Это было наваждение.
— Меня зовут Марина. А тебя?
— Ярослав.
— Пойдем и выпьем чая, а то у меня голос от волнения сел. Что ты думаешь делать с шариками? Давай загадаем желания и выпустим их в добрый свет!
С ней было так неожиданно и радостно просто стоять рядом. Выпили по стакану горячего чая, съели по беляшу, пока шарики, привязанные к кусту, вежливо стукались лбами, дожидались свободы. Потом ушли от толпы к набережной и выпустили не успевшие приручиться шарики на свободу. Ярослав загадал мысленно только одно: чтобы все дома были здоровы.
— А ты любишь Мандельштама? — спросила Марина. Вот, послушай:
Нежнее нежного
Лицо твое,
Белее белого
Твоя рука,
От мира целого
Ты далека,
И все твое
От неизбежного.
От неизбежного
Твоя печаль,
И пальцы рук
Неостывающих,
И тихий звук
Неунывающих
Речей,
И даль
Твоих очей.
Ярослав замер. Она так спокойно размахивала правой рукой, словно дирижировала размер каждой строки. Он признался честно, что в первый раз слышит эту фамилию. И вдруг прочитал начало стихотворения Блока, которое однажды поразило его:
Предчувствую Тебя. Года проходят мимо —
Все в облаке одном предчувствую Тебя.
Весь горизонт в огне — и ясен нестерпимо,
И молча жду, — тоскуя и любя.
После этих слов Марина вдруг сделалась надменно строгой и попросила:
— Проводи меня, если не очень торопишься, до гостиницы. У меня очень замерзли ноги. Я здесь в командировке. Только не хватало ангину подхватить. Запиши мой телефон. Интересный ты парень. Рада знакомству.
И растаяла за массивной дверью двухэтажной гостиницы. Возвращаясь домой в часть, трясясь на замороженной дороге в автобусе, Ярослав, как заведенный, повторял про себя слова Пушкина: «Как мимолетное виденье, как гений чистой красоты».
Предыдущая 16 гл.http://proza.ru/2020/10/08/1797
Следующая 18 гл. http://proza.ru/2020/10/10/1769